[indent] «Орлы ещё кружат над вершиной горы?»
[indent] Стая птиц с пронзительным криком пронеслась над её головой. Клэр закрыла книгу, и буквы на синем переплёте вспыхнули золотом в лучах утреннего солнца. Ветер ласково ерошил разноцветные венчики цветов и доносил шуршание водяных струй фонтана на старой площади возле церкви. Всё вокруг дышало тёплым летним покоем, а её сердце билось часто-часто, как у пойманной в клетку птицы. Она смотрела на чистое, без единого облачка, лазурное небо, и ей всё виделись сгущавшиеся у самого горизонта, надвигавшиеся из-за поросших лесом горных вершин грозовые тучи. Она знала, что ей это только кажется. И ещё знала, что что-то скоро вторгнется в её жизнь – существование, – приближая неотвратимый конец.
[indent] Опершись на перила балкона, Клэр провожала взглядом проходивших по улице людей – спешивших по делам местных жителей и прогуливавшихся гостей. Казалось, ничего не изменилось с тех пор, как она приехала в Шаторальяуйхей в последний день мая – даже комната в гостевом доме, где она поселилась, была той же самой, – а для неё…
[indent] Что-то она потеряла. Что-то – нашла. Что-то будет для неё всегда – до самого её последнего вздоха. До этого, наверное, осталось уже совсем немного.
[indent] Ей не хотелось возвращаться домой – в то место, которое она называла «домом», – после всего горького и прекрасного, что случилось в Праге. Словно предчувствовала она, что грозовые тучи там гуще и темнее, и то страшное, что ждало её впереди, ждало её именно там. В месте, где началась её недолгая несчастная жизнь. Там, где она, должно быть, закончится. И Клэр малодушно – так ей казалось, – решила хоть ненадолго отсрочить эту новую боль и вернулась в затерянный среди горных лесов городок, чьё имя она уже могла выговаривать совсем без запинки.
[indent] «Легенды Восточной Европы» покорно устроились возле лампы под абажуром, на прикроватной тумбочке, а Клэр взяла сумку и подошла к двери. Она замерла на мгновение, прислушиваясь к чему-то внутри и снаружи, и почти удивилась, когда дверная ручка так легко поддалась, выпуская её из комнаты-клетки. Ей казалось, что пропасть, пролёгшая между ней и другими людьми, столь глубока, что какая-то неведомая ей сила просто не захочет пустить её к ним. Она здесь чужая. Не потому, что по-прежнему едва понимала венгерский, нет. Просто что-то в ней сломалось – навсегда, безвозвратно, – и оттого, что в душе её зародилось новое, нежданное тепло, ещё больнее было сознавать, как всё это… мимолётно. Как хрупко.
[indent] Спящая царевна. Ни живая, ни мёртвая, запертая в хрустальном плену безответного своего одиночества. Сквозь неодолимую прозрачную преграду ей видно небо и солнце, людей и птиц – а только не дотянуться. Не проснуться. Только ждать, когда непробудный сон сменится смертью.
[indent] В тихом переулке её пропустила девушка на велосипеде, и Клэр ощутила мимолётное удивление от того, что настоящие, живые люди её замечают. Видят. Принимают за свою. Потом она подумала, что сходит с ума. Может, уже сошла. Что, если всё будто бы пережитое ею за эти полтора года происходило лишь в её голове? Может, её заперли в лечебнице для душевнобольных ещё после той ночи в зимнем лесу? А если нет… Что бы с ней сделали, расскажи она кому-то прямо сейчас хотя бы о том, что было в Праге? Клэр знала, что.
[indent] Поросшие лесом горы молчаливо поднимались над городом, над крышами домов, редкие из которых были выше двух этажей. Эти горы были совсем не похожи на островерхие пики Урала, и снег не блистал в лучах солнца на их вершинах, и всё-таки Клэр, чей взгляд задержался на их зелёных склонах, на мгновение ощутила коснувшийся её спины зимний холод. Конечно, это было лишь воспоминание – одно из многих, что приходили к ней бесконечными одинокими ночами, порой не уступая даже рассвету, и всё же…
[indent] Всё это оставалось с ней, в ней. Всё новые и новые раны, ни одной из которых не суждено было зажить до конца.
[indent] Горы молчали, и всё же ветер доносил до тихих утренних улиц города «под шатром» шелест деревьев, и зелёная их листва будто бы шептала, рассказывала о вековечных тайнах, о древних духах, о спящих королях, что ждут своего часа в подгорном мраке. Они восстанут ото сна, когда придёт их час. Защитят, спасут.
[indent] Отчего же они ещё не проснулись? Мир замер на краю чёрной бездны, и все эти люди, смеющиеся, улыбающиеся, разговаривающие о пустяках, только не хотят, боятся это увидеть, признать. Ведь что тогда? У кого им искать защиты?
[indent] Короли спят. Мир гибнет.
[indent] Уже у дверей кафе, где она впервые встретила Маргарет три недели назад, Клэр замешкалась, заколебалась. С чего она взяла, что та обрадуется новой встрече? Пусть они и поладили, не всегда приятно снова увидеть человека, вместе с которым пережил не самые приятные в жизни вещи. А всё, что случилось тогда на заброшенном хуторе, явно было как раз таким. По крайней мере, должно было быть для Маргарет: ведь это Клэр туда привели тёплые родственные чувства.
[indent] – Jó reggelt, Erzsébet! – приветливо улыбнулась хозяйке Клэр и снова мимолётно удивилась, поняв по взгляду женщины, что та, кажется, её узнала.
[indent] – Доброе утро! Вы снова к нам? – с приятным акцентом и дружелюбной улыбкой спросила Эржебет. – Выпить кофе или повидаться с Маргарет?
[indent] – И то, и другое, если возможно.
[indent] – О, конечно! Я сейчас её позову. Присаживайтесь, пожалуйста! Хотите оладьев?
[indent] – Да… спасибо, – кивнула Клэр и села на то же место, за столик возле окна. Посмотрела перед собой почти удивлённо, словно не понимая, отчего перед ней не лежат фотографии с мёртвыми людьми и чёрными тенями.
[indent] Так зыбко, так хрупко всё было. Так мимолётно.