Цветущая безжизненностью пустыня пыталась высосать жизнь из путешественницы, что упорно направлялась в сторону дребезжащего впереди городка. И хоть смерть от жары и недостатка воды не грозила женщине, довольно сильный дискомфорт все же ощущался. Изнеженная жизнью в мегаполисе женщина уже давным-давно отвыкла от подобных условий. Ненависть к континенту засела в ней так глубоко, что сочилась даже из нерасторопных и совершенно неизящных шагах блондинки по песку. Впереди, вместе с плоскими крышами построек маячила и надежда на телефон, звонок, голос Хендерсона и небольшой срок ожидания, после чего ее немедленно переправят в Америку. И когда густой и сыпучий песок закончился и под босыми ногами начала ощущаться более твердая горячая почва, Бредли остановилась и повертела в руках стрелу, улыбнулась и поспешила к своему спасению - к ближайшему приличному дому.

Но путешествие по пустыни не оказалось пиком беды Бредли, потому что ее вместо знакомства с местными селянами ожидала кучка боевиков, что торопливо шагали ей навстречу и с автоматами наперевес. Редкие жильцы, к которым блондинка спешила, тут же разбежались, как крысы по норам, едва успевая забирать детей с улиц.
Позади нее, разгоняя мощными колесами прибившуюся пыль, заскрипели тормоза саратоги. Из запыленного авто вышли трое.

Аммут, которой была противна политика, знала все, что происходило здесь до, и узнала, что происходило сейчас. Тот, кто считает, что войны в Африке когда-то закончатся — глупец. Утверждать подобное мог только тот, кто никогда не был здесь. Революции в Африке, или как преуспеть в бизнесе. Последнее, что запомнила Бредли, была ангольская война и ее олицетворение — по большей степени Америка, и возможно, отмывание денег, выкачка ресурсов, что копились в недрах африканской земли. Как только одна заварушка сбавляла обороты, на смену ей тут же приходила другая, но нефилим не была против. Она всем сердцем жаждала стереть с лица земли весь этот континент, бывшую колыбель с ее дворцами и обелисками, ее прожженную Амон Ра землю. Справедливость, что была всегда бессмертна, жизнь, что была наиценнейшим - теперь это превратилось здесь в ничто.
Деревня не была большой, совершенно несовременной, отличающейся от столицы, где сразу после пирамид начали строить гостиницы, где туристы сновали толпами и женщина в легком, струящимся платье, что под потоками ветра огибало ее тело в деталях, рисуя прелести фигуры, не вызывала бы вопросов.
Мужчины кричали, задавали вопросы на знакомом Аммут языке, но женщина не отвечала, просто потому что ответить было толком нечего.
-Американка! - ответила женщина, вклиниваясь в арабский речевой бедлам. -Отвезите меня в посольство! - нефилим поднимает руку и отводит дуло автомата одного из военных прочь от своего лица. - Ты с ума сошел? Какой арест? Посольство! США!
Под хрупкой на вид ладонью Аммут хрустит звоном переломанных костей запястье мужчины, что решил закончить монолог действием. Бредли это не понравилось, и она даже начинала нервничать, находясь в ситуации, которую не совсем понимала.
Монстр в ней больше не спал, нефилим выполз из дальнего угла, в который его загоняла Бредли и отчетливо лупил по сознанию с требованиями править балом, и она еще долго будет приходить в себя после подобного, пытаясь вернуть себе "себя". Вопящий, крепко уцепившись в женскую руку, вывернулся в попытке снять с себя “оковы”, после чего вторая рука женщины переместилась на хрупкое человеческое горло. На маске человеческих эмоций тут же отразились паника и страх, правдоподобные и такие манящие, что подчёркивали ситуацию попытками военного выбраться из тугой петли из пальцев.
Осмелившийся коснуться женщины заплатит за свою дерзость, а искренняя нелюбовь Аммут к прикосновениям заставила ту насторожиться и вслушаться в предупредительные крики остальных, в щелчки затворов, и вынудила приготовиться к ответной реакции остальных участников группы на ее выходку.

Она тряслась на заднем сидении саратоги практически в обнимку с военным, что не отпускал ее предплечья, рассматривая витиеватую стрелу, красивую, подобной он никогда не видел прежде. Кроме летящего в лицо песка вокруг были только революция, разруха, жертвы, новые цели. Картины прошлого, что запечатлела в себе бессмертная память теперь отлично накладывались на кадры настоящего. На переднем сидении сидело двое. Один из них цеплялся за руль, уклоняясь от слепящего солнца, второй методично щелкал затвором предохранителя и поворачивал голову в сторону зданий, дыры в которых были похожи на черепа.
-Приехали, - сказал один из них когда колонна авто остановилась возле какого то многоэтажного здания, и это было вовсе не посольством, куда согласились отвезти незнакомку военные. Через темные мелкие окошки тактического транспорта было практически невозможно разглядеть происходящее, но Аммут не возражала. Задержанная практически посреди пустыни женщина не рискнула являть себя, пытаясь сломать шеи всем военным или же отнимать стрелу, которую присвоил себе один из арабов. Обязанность хранить в секрете тайну своего существования толкала ее на вынужденные меры, вплоть до полного подчинения действующим законам территории и людей, что наставляли на нее оружие. Сейчас проще было смириться и потерпеть. Бредли просто расставила приоритеты.
-Они дали девяносто девять процентов правды, чтобы в итоге заставить нас прогнуться под их один процент лжи, - трещал старый потертый телевизор в холе небольшой многоэтажки, в которую отвел Бредли патруль, - Власть не хочет поддаваться на провокации и не идет на поводу у одного процента недовольных. А полиция в ответ защищает тех, кто стреляет по церкви…
- Ждите, - ей указали на одинокий деревянный стул у стены.

Местная экзотика Египта, которая изредка попадалась Бредли в рекламных буклетах, осталась только на великих пирамидах Гизы и индустрии, построенной вокруг них. Внутри страны, если копнуть глубже, жили свои демоны. Его голос женщина услышала сразу — он отбился от стен пустой комнаты суровым диафрагмальным басом. Бредли поспешила подняться, огибая босыми ногами крупные осколки, и насторожилась. Ощущения подводили ее редко и касались они только существ более светлых, нежели тот, что вышел к ней. Определить ангела нефилим не смогла, но сейчас она четко осознавала, какого уровня силы существо перед ней. Это заставило ее улыбнуться. Несколько победно, впрочем, это вносило в ситуацию некоторую ясность, почему по ней не открыли огонь после ее действий.
- Полковник Сабри Халед.
Бежать? Отбиваться? Договариваться?
Бредли предпочитала последнее. Это было лучшим способом выжить и не компрометировать себя. Женщина не хотела сверкать звездой на весь мир, заявляя о себе, она жила достаточно долго и была очень сильна, но сейчас предпочла услужливость. Она склонила голову в ответ, не торопясь протягивать руку для пожатия в привычной для себя манере. Прищурилась, подобрала подол сарафана и сделала пару шагов к пустующей оконной раме.
- Не ожидала увидеть здесь ... подобного вам. - осторожно начала она. - Но ясности это добавило. Ваши солдафоны привыкли к подобным странностям, верно? Раз они привезли меня к вам, а не предпочли разрядить в меня обойму... - она поправила волосы, разбросав длинные локоны по голым плечам и спине, чтобы спрятать открытые участки тела. - Бредли Рэй. - представилась женщина. - Но, по правде говоря, я рассчитывала на менее важную аудиенцию. Ваша работа? - женщина кивнула в сторону окна, за которым была слишком яркая картина городской обыденности. И она надеялась, что это не просто причины и следствия, Аммут хотела услышать положительный ответ, узнать, что кто-то уничтожает эту страну изнутри, внедряясь в ее каналы. Страна, в которой были кучи мусора, козы на крышах и жуткие пробки на дорогах из-за попрошаек и свалок, заслуживала на такое. Современный метрополис африканского континента медленно умирал, превращаясь не только в эпицентр отходов, но и в рассадник злобы, греха, смертей и невероятных возможностей для того, кто стоял перед нефилимом.
Женщина не знала истинных причин демона, но вполне могла представить его выгоду, или же банальное желание властвовать над жизнями в более-менее официальной манере. У него было алиби, а разгребали все политики, принимая раз за разом неправильные решения. Демон мог быть только сопроводительной фигурой, темной лошадкой, что прозябала в человеческих пороках.
- Впечатляет. - оторвавшись от бесцветной улочки за окном и ручьев из сточных вод, женщина вернула свое внимание к мужчине.
Лестные слова, слетающие с женских уст, были нужны только для отвода глаз — она не знала, чего ожидать, и в любую секунду милый разговор мог перерасти в столкновение. Но когда в руках военного появилась стрела богини, Аммут нервно сглотнула, сосредоточив взгляд на предмете.
- Да, эта вещь принадлежит мне. У меня не спросили разрешения, когда ее отнимали. - Бредли пожала плечами, всем нутром желая вернуть себе то, что может ей помочь защитить себя. Сейчас. В будущем.
Ангел был жив — Аммут это знала, такое сильное существо не может погибнуть на жаре в пустыни или из-за стрелы. Зоркий глаз Нейт подвел Аммут, она не попала в цель, в сердце, оставив небесного в живых, и неизвестно что теперь было важнее. Мертвая Нейт или живой ангел. Он не сдержит обещания — на это женщина даже не надеялась и пожалела только сейчас о том, что не всадила ему стрелу прямо в голову. С демоном могло быть проще.
- Понятия не имею. Остальная часть набора вне вашей и моей досягаемости. Как и ее законный владелец. - добавила Аммут, зло улыбнувшись. Красочные воспоминания недавней расправы встрепенули ее и пронеслись приятным дрожащим ощущением по всему телу. - Я полагаю, вы вернете мне ее? - поинтересовалась женщина ласковым, обходительным голосом. - Полковник, я могу рассчитывать на освобождение? На бутылку воды, звонок? Мне бы хотелось в ближайшее время покинуть эту богомерзкую страну и вернуться в Штаты, а вы сможете продолжить свое... линчевание.
- Мы готовы, - в комнате нарисовался еще один — человек, один из тех, кто был причастен к ее задержанию. - Машина тоже. - добавил тот и исчез.
На улице ждала все та же привычная пыльная саратога с выцветшим орлом на двери. На противоположной стороне улочки в тенях деревьев спали собаки, спасаясь от жары, а рядом с ними на насиженных местах просили милостыню грязные дети. Если в первый раз революция в Египте оправдывалась верой и нищетой, что разрослась по стране, как раковая опухоль, то следующую революцию будут возглавлять голодающие. Засмотревшись на мальчика, Аммут пропустила момент, когда перед ней открыли дверь салона и в настойчиво вежливой манере приказали сесть. Через пару часов они пересекли черту Каира.

Пока вокруг автомобилей экстремистские друзья военных продолжали приносить город в жертву своей идеологии, Аммут аккуратно бегала взглядом по окрестностям, пассажирам бронетехники и взвешивала варианты. Лестные речи демона, впрочем, как и ее ему в ответ, превращали ее в современную версию мисс дус Сантус, где ей вежливо, в совершенной джентльменской манере намекнули, что она вовсе не гостья. Будь Аммут простой смертной, она бы порадовалась вниманию, польстилась бы оказанной чести и может быть даже отдала что-то взамен, но в этом баранчике под изящной крышкой лежал вовсе не запечённый поросенок с красным яблоком в зубах. Бредли постепенно начала переживать, чтобы она сама не оказалась на блюде.
Контраст улиц и дома полковника был налицо. Под босыми ногами бессмертной таилась богатая прохлада, а вокруг только помпезность и зачатки эдакого адского светского национализма, что Халед постарался воссоздать. Так ей казалось, а выросшее вокруг количество демоном превратило это “дворец” в очередную клетку. На этот раз — золотую.
- Спасибо!
Повинуясь последующим указаниям, женщина отправилась на поиски того самого аппарата, который ей гарантировали. Когда ее проводили, Бредли поспешила закрыться, чтобы хоть на одну секунду остаться без сопровождения чьих-либо глаз, но, прислушавшись к звукам за дверью, женщина поняла, что ее конвой все еще при ней. Задвинув тяжелые шторы на окнах, женщина порадовалась наконец темноте, которой требовали ее уставшие без солнечных очков глаза. Палящее солнце жгло сетчатку, а не только кожу — Бредли привыкла к прохладе и темноте, а местный климат заставлял ее чувствовать себя выброшенной на берег рептилией, которая вот-вот иссохнет без воды. Ее потребности сейчас отошли на второй план — ее внешний вид, возможно растрепанные и грязные от ветра и песка волосы, пыльная маска на лице и все та же засохшая на руках кровь Нейт, что из-за жары отваливалась от кожи кусками. Блондинку не волновал даже ее неподходящий для такой обстановки наряд, хотя она понимала, что даже на Зару она рассчитывать не могла. На какую-то секунду она поблагодарила ангела за то, что тот снизошел до ее просьбы и что сейчас большая часть ее тела была скрыта от мужских глаз. Ярая противница откровений и вульгарщины злилась, но даже в этой ситуации не опускала головы.
Старенький потертый телефон на прикроватной тумбе не вдохновлял своим видом, но Аммут, найдя в ящике телефонный справочник, набрала номер посольства, вслушиваясь в долгие и прерывистые гудки.
- Мне нужна помощь. - начала она, как только на том конце провода, булькающее от помех, прозвучало приветствие. - Я в особняке полковника Сабри Халеда… - уверенно и очень настойчиво продолжала Аммут, - В каком смысле? Почему вы не можете мне помочь? Подождите! - трубку положили, а нефилим после этого еще пару секунд недовольно смотрела на трубку в ее руке, пока со злостью и громким стуком не вернула ту на место. Собеседнице Аммут было “Очень жаль”, и отчего-то  женщина понимала, в чем было дело в действительности. 
Аммут попыталась привести себя в должный вид. Оставшись в одиночестве она жадно хлебала воду из-под крана, смывала с лица песок и грязь, отмывала с рук остатки Нейт, с неприкрытым удовольствие наблюдая, как ее кровь стекает в трубу.
- Мне нужна одежда и обувь.
Попросила? Скорее приказала Аммут тому, кто стоял у ее двери, и направилась бродить по пристанищу полковника, она хотела понять, что здесь происходит на самом деле, попытаться узнать его планы, ее личные перспективы и судьбу стрелы. Этот трофей она не хотела терять.
Нефилим замерла у одной стены, рассматривая неподходящее для подобного места коптское распятие сына Господа, ястреба и солнечный диск.
- Я все это время думала, что ваша организация это просто кружок верующих. - не отрывая взгляд от безбородого Христа сказала Аммут, когда почувствовала за спиной чье-то присутствие. - Вы избрали не самый простой путь для возрождения Египта. Утопить его в крови верующих для того, чтобы построить тут что-то удобное вам? Избавляете ислам от ошибок или просто наживаетесь на смертных пороках? Полковник, утолите моё любопытство, будьте любезны. Раз уж я ваша гостья. А гостей нужно развлекать.
Всех, кто был причастен к этому клеймили псами войны и террористами так, будто они были первыми и единственными кто додумался до такого. Разделение на белых и остальных, мусульман и христиан, что были язвой на идеальном мире шариата, не могли быть выдуманы только в головах людей. Сила партии, что сейчас развернула свои щупальца на страну была не в силе, а в словах, но это было не достаточным для тех, кто сидел в прохладной крепости и тех, кто ввергал всех в страх и  хаос. Сердца демонов никогда не будут наполнены любовью или состраданием, все знают, как это работает и что ими движет, но сейчас Аммут упорно продолжала игнорировать истину вместо того, чтобы искать лазейку, выход из клетки.

Полковник Халед полностью олицетворял собой представление Аммут об аде. Истинный змей, что проникал в душу, мозги, отравлял их и пробуждал недовольство человечества, что не хотело жить в покорном смирении. Нефилим слушала полковника с некоторым восхищением, осознавая, что даже ее неосведомленность в политике и полное игнорирование мира за пределами ее личного, заставляла ее понимать мотивы. Вспоминать и поддаваться. Ему. Самые страшные закрома ада были оставлены для тех, кто в подобные времена пытался сохранять нейтралитет. И хотя после смерти блондинку не ждал ни ад, ни рай, она предпочла сейчас двигаться параллельно огню, а не перепрыгивать его, а тем более — тушить. 
Халед рассказывал про войну так, будто он был рожден в ее чертах, создан для нее и пропитан кровью до самой черной сути. Будто это было его пища и вода, и Бредли понимала, что ее мирок не мог бы тягаться с его. Но рассказывать о своих планах она не хотела, пока что соблюдала всю ту же безопасную дистанцию. Но все изменилось буквально после следующей фразы, когда мужчина упомянул единственного, кто теперь по мнению Аммут был виноват во всем. Тот, кто изобрел огнестрельное оружие, маньяки, возможно простой деревенский парень, что уповал на одну лишь веру, забывая о последствиях — таким оказался и Мохаммед. Узница, привыкшая к мраку, не могла переносить новое солнце, что ослепляло, жаждала сделать то, что делал с Каиром Халед, и душа "первого" была подходящей.
- ... Сотни тысяч смертных будут убивать друг друга, умирать и отправятся в ад из-за одного глупца. - Аммут поворачивается к демону и делает несколько неспешных шагов к нему. Бессмертная потратила очень много времени и сил на поиски подходящих элементов, и сейчас ей казалось, что удача сама плывет в руки, будто все совершенно случайным образом пошло по плану. Игры с тигром превратились в забаву и выгоду. С огнем играть было опасно, но для Аммут было игрушкой все, с чем она могла бы поиграть.
- И вот так енном превратился в геенну. Его душа сейчас в аду? - Аммут улыбнулась совершенно очаровательно, наивно по девичьи опустила глаза, обрамленные густыми ресницами, и повела плечом. - Полковник, вы же понимаете, что я должна была попытаться что-то предпринять. Моя искренняя ненависть к этому городу заставляет меня искать пути отступления. Но... знаете... я с огромным удовольствием помогу вам утопить этот город в крови. Если позволите.
Люди боятся смерти, катастроф куда больше, нежели собственных мыслей. Демоны могли менять восприятие, подталкивать к греху, но и Аммут могла управлять сознанием. Подселяя туда не только подрывной или революционный подтекст, женщина могла внушать страх. Разъяренная толпа, мотивы которой были ясны, была как невспаханное поле, и все они просто просили своей нечестивостью, чтобы их уничтожили.
Аммут могла сделать эту анархию еще более изощренной, хотела бы любоваться, как сыновья убиваю отцов и матерей, что сидят на другой стороне веры, поклоняясь себе, а не богу или шариату. Нефилим могла сделать из маленькой песчинки страха в голове человека нечто ужасное, убедительное и реальное. - Хочу видеть это все своими глазами. - она откинула волосы с плеч и подошла еще ближе. - Война ада и христианства, невероятно, но насколько это вечно актуальная мелодия. Разбудить в человеке его сущность, чтобы он сам все сделал. Потребность в насилии, сексе, удовлетворении, - Бредли плавно скользнула рукой по мужской груди, поднимаясь выше, к плечу.
- Ваша одежда. - недовольно опустив голову, нефилим убрала руку и повернулась к еще одному демону. - Спасибо! Полковник, я думаю, что я смогу вам помочь. Мне противна политика, но дело ведь не в ней. - женщина улыбнулась, приняла из рук "посыльного" сверток черной ткани и обувь, и поспешила в предоставленную ей комнату, чтобы наконец сменить неприятный ей образ. Платье было совершенно неприглядным, но отлично скрывало фигуру, не просвечивалось под яркими лучами солнца. Из всего наряда Аммут пришлись по вкусу только просторные рукава с незатейливой вышивкой. Свободный фасон женщина исправила, повязав серую шарь вокруг талии, подчеркнув точеную фигуру. Дальнейшее пребывание в доме полковника Аммут не рассматривала как пленение - в голове у женщины уже сверкал софитом план и то, что она может получить для себя в итоге. Остаток дня Бредли провела блуждая по особняку, наслаждаясь красотой и прохладой, которых не было за его пределами.

Мягкая постель была женщине просто необходима, как и возможность отдохнуть, она благодарила полковника за его гостеприимство, а Господа за то, что у нее есть возможность, данная большинству живых существ. Возможность спать. Перезагрузка, требуемая смертным, нужна была только для того, чтобы восполнить затраченные ресурсы организма, нефилиму же пара дней без сна не повредят, просто это было способом не тронуться умом. Бессмертная жизнь была слишком приукрашена и постепенно начинаешь видеть в мире некоторую цикличность, повторение. Как раз это и происходило сейчас. Желание людей убивать и подчинять. Нельзя все скидывать на демона и на его мастерски выстроенный план — просто люди такие от природы, а зло этим пользуется, коротает время, если можно так выразиться. Умирать ради того, чтобы избавить себя от избытка времени не хочется никому. Обратное — просто выдумки, и не хотелось умирать никому из тех, кто участвовал в этой самой "арабской весне". Люди просто наивно полагали, что они смогут достучаться до тех, кто управляет ими, будто тем не плевать. Наверху решались дела куда более важные, чем ущемленные права верующих. А протестанты, наверняка, верили, что их не заденет солдатская пуля. Считали, что добьются своего. Может быть так и будет — если это окажется выгодно демону, и может быть через несколько месяцев политики все же прислушаются к числам жертв тех, кто так рьяно отстаивал права на протестах. И возможно они победят, только вот ценой жизни тех, кто на сто процентов был уверен, что застанет перемены к лучшему. Аммут тоже было плевать. Именно из-за людей она оказалась в темнице. Именно людей ей пришлось запугивать, обращая против себя во славу судье. Именно люди испоганили землю, которая была женщине после освобождения "домом". Нефилим могла не любить Египет, но она его уважала. Всегда. Но не сейчас.
Сердца людей отличались. На вкус, форму, воспоминания и праведность, и хотя Аммут не могла читать людей так, как это делали ангелы или демоны, она точно знала, праведное или грешное сердце покинуло тело. Сюрприз полковника пришелся блондинке по вкусу, и даже вызвал легкую улыбку на ее хмуром лице. Сила ей не помешает в любом случае, а грешное сердце прекрасно ее восполнило. Бессмертная надеялась, что это сердце принадлежало одному их протестантов по ту сторону баррикад, это было бы приятным дополнением к реальности, если те, кто так рьяно отстаивает свои позиции, все же окажутся не так чисты, как хотят казаться. Не зря же в древности в телах оставляли только сердца. Оно было источником души и разума, той части сущности человека, которой напрочь лишены обе стороны. Военные — души, протестанты — мозгов.
- Доброе утро, полковник. Спасибо за... приятный сюрприз. - Аммут поприветствовала мужчину и покорно сцепила руки перед собой, кивнув в знак уважения. Женщина молча слушала демона и только коротко согласно кивала. Обдумав несколько секунд сказанное полковником, женщина дернула плечами и улыбнулась. - А это правда? Они действительно нападали? Богослужители, верующие старики, что просто хотят... жить как все, действительно взяли в руки палки и оружие и напали на вооруженных солдат, заведомо имея две причины, по которым так делать не нужно? Ваша история очень хороша, но не правдоподобна. Они окажутся в глазах общественности теми, кто просто защищается.
За время проведенное здесь в одиночестве, у нефилима был возможность изучить все и подумать над тем, что здесь происходило. Ее вечной привычкой были слишком долгие раздумия - и это делало ее жизнь безопасной. Ведь недавнее происшествие, связанное с ее опальным поступком — убийством проповедника — привело к ней ангела. Сейчас же Аммут понимала, что ни правительство, ни военные не смогут быть в глазах людей чем-то светлым и добрым, потому что это было клише. Культ вокруг Христа был силен своей многолетней пропагандой и своими законами, военные — любые, арабы в большей степени, известны своей жестокостью, беспринципностью и жаждой к насилию среди тех, кто против них боролся. Проповедники или защитники тех, кто несет в массы свою правду, являются первыми в мире по численности просмотров порнографии в интернете, тех, кто насилует детей и проливает литрами кровь соотечественников, не могут быть добром в глазах остальных. Желание христиан просто жить было написано на их иссохших от жары и непосильного труда лицах. Разгребание мусора — того, что оставляют после себя все те же политики, что привлекают в город миллионы туристов, военные, чья власть бьет им по головам, было их единственной соломинкой. Оставшиеся без дома, скота, работы и защиты люди выглядят не как опасность, которую нужно уничтожить — они были святыми и сейчас, мучениками, тем самым светом, голосом Бога. Люди слишком боялись Создателя, чтобы идти против него.
- Человеческий разум так уязвим. В него можно вложить мысль, надежду, страх. Такой ужас, что заставит немощного старика, что всю жизнь пас у себя в деревне свиней, вцепиться солдату в глотку, отобрать автомат и расстрелять толпу. Может быть вашему плану нужна некоторая правдоподобность, раз уж вы привлекаете телевидение? Не боритесь с добром, полковник, покажите другим, что они не такие. Никто не будет убивать ребенка, если только он не держит в руках взрывчатку.

Они все хотели привести Божий свет в свою страну, увидеть, как перемены перетекут в их жизни, они боролись за себя, за ту жизнь, что у них была. Им дали такую жизнь, существование в нечистотах и антисанитарии Насера, заставили приспосабливаться и просто терпеть, а потом просто начали отбирать все это. Протестующие, борясь за что-то, что по их мнению было выше всего, буквально разбирали город по камням. Они отламывали куски разбитых бордюров и асфальта, швыряли пласты цемента об землю, вооружались. Копоть, пыль, лозунги поддержки прав и веры — все это было очередной красочной картиной жизни людей, которые просто не умели существовать друг с другом. Аммут вышла из автомобиля недалеко от событий — достаточно близко, чтобы видеть и слышать все происходящее. Всех их пока еще сдерживала какая-то мораль, страх перед смертью и возможностью быть наказанным за свои действия. Аммут осталась наедине со своими мыслями, впившись взглядом в завораживающие ее картины разгрома и безумия. Крики, сирены, блестящие от дыма глаза. В поле зрения женщины попал один человек, что выделялся на фоне остальных. Он был выше, в очках без оправы, он держал в руках на скорую руку нарисованный плакат со словами призыва к единству и выбора правильного пути. Все, что он будет помнить в последствии, так это боль в руках, голове, свои слишком тяжелые веки, он будет пытаться вспомнить, что произошло и думать, сможет ли он выбраться из всего этого живым.

Магда Фахим был практическим христианином, водил свою семью в церковь для чтения заповедей, хотя сам он мало верил в то, что было там написано. Делал это он только для того, чтобы у его близких было хоть какое-то подспорье среди того кошмара, в котором они жили. Нищета добралась до него быстрее, чем он думал, и если взрослые могли терпеть, то его дети такого не заслуживали. Старый пистолет, еще дедовский, что праотец привез с собой в качестве трофея после революции в Южной Африке, нервно подрагивал в руке мужчины, которую тот держал в кармане. Он даже не думал, что воспользуется им, разве что в качестве крайней меры, ведь стрелять то толком не умел. Магда не доверял военным, не доверял телевизору и политике, не верил и жене, что потащила его на протест бороться за тот единственный свет, что остался в их жизни. Он пошел, потому что так требовала от него общественность. Его разум требовал обратное. Толкотня с единомышленниками, постоянный страх и помятый плакат, краска на котором расплылась под мокрой ладонью, что сжимала бумагу — именно его разум был открыт для нефилима. Именно тот высокий араб, что выделялся на фоне остальных страхом в глазах и абсолютным нежеланием быть там, где он сейчас.
И он был первым, кто все это увидел. Направляющаяся к нему - шествующему в первой линии - колона состояла из людей, что управляли его страной, они держали в руках оружие и ножи, они шагали навстречу, волоча за волосы его детей. Они перерезали им глотки, раз за разом, приговаривая, что такая участь ждет каждого из них, всех, кто осмелился "говорить". Рука Фахима вздернулась, а палец нажал на курок за считанные секунды, разогнав тех, кто шел рядом с ним, а постепенно волна безумия перетекла от него к другим — они подвергались иллюзиям по очереди и очень быстро. Ни на ком из них Аммут не сосредотачивалась дольше пары секунд. И этих секунд хватало для того, чтобы глаза мирных наливались кровью, а в их сознании протекала целая жизнь, яркие кровавые и заставляющие цепенеть видения. Каждый из них видел что-то свое, но их привела сюда одна цель. И эта цель превратилась в одну ужасную картину, где персонажи из сознания коптов переплетались, дополняли друг друга, заставляли переть неистовой толпой на вооруженных солдат.
Солдаты же, прикрываясь прозрачными щитами и дубинками, абсолютно не понимали, что происходило и в какой момент это все... перешло границу. Водитель БТРа, один из немногих, который все это время выжидал, с ужасом ударил по газам, когда его "взгляд" заполонили реки крови его сослуживцев. Мертвых сослуживцев, которых без сомнений и жалости убивала прущая на оцепление толпа разъяренных христиан, жаждущих во что бы то ни стало защищать свою веру.
- Раздави их всех... - хищно шептала Аммут, провожая взглядом набирающий скорость автомобиль, что вот-вот должен был вписаться в толпу.
Воодушевленные возгласы и песни очень быстро сменились на визги и ругань, и городская суета превратилась для бессмертной в привычную и любимую мелодию. Бронетехника носилась по узкой улочке туда-сюда, а люди в суматохе и ужасе убегали прочь с дороги несущихся "танков", прячась за пандусами, бордюрами, столбами, просто разбегались в разные стороны в надежде, что колеса не настигнут их. На поддержание порядка в головах у толпы у пожирательницы уходило очень много энергии, но она не собиралась останавливаться. Укрыть всех одеялом из мрака она не была способна, но картины крови, истерики, обезумевших лиц верующих, что бросались на армию, заставляли ту блаженно широко улыбаться и продолжать. Беснующиеся протестанты огибали ее, как вода камень, и Аммут чувствовала себя в полной безопасности, потому что ни одно человеческое оружие не было ей страшно. Потраченные минуты контроля над толпой нефилим ощутила сполна, и если раньше она сосредотачивалась в основном на нескольких, то сейчас ее действие на многотысячную толпу имело и обратную сторону медали. Бессилие противным вяжущим чувством сковывало ее тело, заставляло раз за разом отпускать сознания людей. Она делала это медленно, по цепочке, чтобы не обрывать разом идеально выстроенную картину. Но даже когда ее магия полностью исчезла, остановить запущенный механизм было бы просто невозможно.
- Мой муж! - до нефилима донесся душераздирающий крик женщины, что стелилась на земле рядом с телом мужчины. Толпе не было дела до происходящего под их ногами. Одни спасали себя, другие давали отпор армии, что перестала использовать гуманные способы усмирения. - Мой муж!
- Успокойся! Тшшш... - нефилим подошла к женщине и присела рядом, погладив ту по голове. - Он оттолкнул меня! Спас! Господи спаси и его! - опустив голову, пострадавшая уткнулась в плече мертвецу и разразилась новой волной плача, пока Аммут безо всякого сожаления рассматривала раздавленные конечности араба, кровь, вытекающую из его тела и застывшую гримасу ужаса, что отдавалась в остекленелых глазах. - Все будет хорошо. - мягкая ладонь неравнодушной превратилась в железную хватку на горле женщины. - Не кричи. - прошептала пожирательница на ухо жертве, а вокруг все так же никому не было до них дела. Огонь, воздух, вода, земля с медным привкусом крови и горечью дыма, перетекли в нефилима, а безжизненное тело христианки рухнуло на землю рядом с мертвым мужем. Все было идеально, ведь ничто — никакая пища, никакие элементы нечисти не могли заменить или полноценно восполнить ресурсы нефилима так, как это делала человеческая душа. Она, будто распадаясь внутри нее, проникала в каждую клеточку тела, и горела, словно мощный атомный реактор. Нефилим осмотрела парочку и с наигранным сочувствием поджала губы, пригладила выпавшие из-под платка пряди волос мертвой и поднялась, полной грудью вдохнула аромат войны.
- Полковник? - она обернулась, обнаружив, что ею никто не заинтересован и возникла отличная возможность просто раствориться в толпе, но отчего-то нефилима посетило какое-то странное чувство, клокочущее где-то внутри, и оно зарождало беспокойство. Напоследок осмотрев результат своей работы, женщина подняла подол платья и, перешагнув через два мертвых тела, быстро пошагала прочь.

Отредактировано Ammut (05.05.20 11:40:20)

Боль оказалась настолько неожиданной, что заставила Бредли вовсе не ужаснуться, а удивиться от яркости ощущений. Тому, насколько сильно ее тело отвыкло от такого. Рука, мелькнувшая перед ней, принадлежала уже знакомому ей мужчине, которого нефилим успела заметить лишь мельком, прежде чем удар болью оглушил ее. Рассекшее кожу на лице "прикосновение" и все тот же голос ангела отождествились у нее со смертью, ведь ярость, горящая во взгляде ее вивисектора, была куда громче и понятнее его действий. Все происходило настолько быстро, что женщина даже не успевала осознать происходящего, подумать, что делать и как избежать всего этого. Додумать, что он делает здесь. Не по нее ли лично он явился?
- Перестань!!! - в ужасе завопила женщина, ощущая, как собственная кровь опаляет стенки ее артерий. Голову будто жгла сама пустыня, бешеное солнце, что кипятило не только кровь и воду в теле, оно выжигало сам огонь, что горел внутри нефилима. Он буйствовал, жег землю, заставляя энергию, что поддерживала в ней существование, взбунтоваться против нее самой и покинуть телесные оковы. Обжигающая ее ангельская ладонь быстро соскользнула с ее лба, а сама нефилим рухнула на землю под ноги внезапно оставившего ее ангела. Бредли наблюдала за тем, что происходило — яркая вспышка на короткое мгновение ослепила ее и заставила ужаснуться. Неведенье о природе ангела обрушилось на нее тонной ледяной воды, что сперла воздух в легких. Коснувшись рукой лба, Бредли посмотрела на бордовые от собственной крови пальцы и поспешила подняться. Отступать ей было некуда, и дело было не только в несметной толпе, что загораживала дорогу, а в том, что он просто не отпустит ее. И козырей в рукавах у нее сейчас не было. Аммут, немного согнувшись, отступала назад, делая небольшие шаги, прощупывая подошвой туфель почву под ногами так, будто шагала по узкому мостику над жерлом вулкана. Нефилим смотрела на ангела не отрываясь, будто он был замеревшим тигром, а она осторожным пустынным зверьком, что бесшумно крался по земле в надежде не обнаружить себя. Не вышло.
– Ты успела обзавестись преданными поклонниками? Это мило. Может, попробуем заключить новую сделку: голова того, кто стоит за всем этим, в обмен на твою? Хотя я бы предпочел получить их обе.
Полусогнутая осанка Бредли сменилась на идеально прямую, а испуганный взгляд и ужас от предстоящих событий — омерзительным призрением в сторону небесного.
- Ты паршивая неблагодарная свинья! - начала она, замерев на месте. Бредли ткнула в сторону ангела пальцем и смерила его невредимый сосуд надменным взглядом. - Это благодаря мне ты жив! Это Я оставила тебе твою жизнь! - она могла бы тогда уничтожить его, но остатки мисс Рэй в ней твердили о благоразумии и о том, что нужно быть осторожнее в желаниях и поступках. Сейчас в ней жила одна лишь Ам-мат - страх и ужас египетского народа, существо, что по силе превосходило многих, то, что он из нее сделал, вытащив хтоническую тварь на свет божий. Но женщина понимала, что она не сможет противостоять ангелу без поддержки. Ее магия билась о его сознание, как о надежно защищенный бункер без возможности наслать на него видения и сбить с толку.
- Сделка? Ты не выполнил условия предыдущей! Я привела тебя к Нейт, я дала тебе то, что ты хочешь! За всем этим стоит тот, кто тебе не по зубам! - оскалилась она. - Без меня ты не справишься! - заявление ангела о новой сделке развеяло все, и Аммут обрела новую цель. Блестящий в его руках клинок заставил блондинку сосредоточиться на том месте, откуда ранее стремительно вытекала сводящая ее с ума ангельская кровь. - Ты притащил меня сюда, помнишь? А это все... Я просто хочу жить! Что мне сделать, чтобы я могла просто жить?! Это, - она обвела руками толпу, - не моя вина. Они сами явились сюда, а я делаю за тебя твою работу — очищаю мир от греха. - гордость в Бредли забила ключом, затмевая даже былой страх и ужас пред руками ангела. - Да, давай заключим сделку, я смотрю ты вошел во вкус, - хмыкнула она и сделал несколько уверенных шагов вперед. - Что ты хочешь? Снова дать тебе адресок? Всегда пожалуйста, но есть нюанс... - мимолетно посмотрев на ангельское оружие, что мужчина крепко удерживал в ладони, нефилим вернулась к его глазам. - Ты очень быстро поправился. Тише, тигр, я не соперник тебе, ты же видишь, и я не дура. Не делай резких движений. - она коснулась пальцами ворота его одежды и отодвинула край, посмотрев на плече, откуда недавно торчала стрела. На коже не было и следа. - У него есть то, что может тебя убить. Что будет, если стрела в этот раз попадет немного ниже? Тебе нужно быть предельно осторожным.- широко улыбнулась женщина и провела пальцем от плеча по груди, надавив на область сердца. - Я хочу свою жизнь. Впрочем, как и всегда. Я не знаю, кто из вас хуже, ты или он. Ну а я... выбираю сторону сильнейшего. - для того, чтобы в итоге уничтожить обоих.

Холодность ангельских глаз была бы губительным аргументом; его ярость, что тот не постеснялся обрушить на нефилима могла бы заставить кого угодно трепетать перед его силой. Аммут тоже боялась, но сейчас его смятение, его... неприспособленность к земным реалиям была так наивно прекрасна, что заставила блондинку про себя улыбнуться. Он видел перед собой ее - ту, кто была отбросом, ненужной частью мира, и он не знал, кем Аммут была на самом деле и на что она была способна.
- Это не глупо, а правильно. Это война, на войне нужны союзники, не так ли? - заговорила Бредли проверенными клишированными фразами, которые неоднократно говорила своим партнерам.
- Я справлюсь с любым черноглазым, с тобой или без тебя.
- Разумеется, - кивнула женщина, и улыбнулась, немного насмешливо, будто перед ней стоял маленький ребенок, неопытный и совершенно незнающий жизни. Бредли комкала платье руками, сдерживаясь от желания схватить руку мужчины, и вонзить ему в грудь его же клинок, и наблюдать, как его безжизненное тело рухнет ей под ноги. Очаровательная картина гибели ангела пленила ее на несколько секунд, и Бредли не сразу заметила опасного на первый взгляд движения. Женщина едва успела отклонить голову в сторону, как сознание снова обожгло и перед глазами очень четко, в мельчайших подробностях, всплыло изображение. Бредли замерла на месте, еле заметно мотнула головой и плотно зажмурила веки — картинка не исчезала.
- В окончательном? И ты больше не потревожишь меня? Ни ты, ни твои родственники? Я буду спокойно существовать? Мне нужно твоё слово.
Слово ангела не стоило ни гроша для Аммут, и все же она решилась на ... сотрудничество, на котором тот сделал акцент. - Ты можешь мне доверять, Караэль. Особняк в пригороде. Ты не ошибешься, буду ждать тебя там около полуночи. Если я не приду, то меня убили, а ты сможешь порадоваться. - женщина дернула плечом и улыбнулась, закусив губу.
Его ждал сюрприз. Их всех. Самоуверенность тех, кто мнил себя вершинами мира, силой, погубит их. Недооценивание пешек, что по их мнению валялись у них под ногами, приведет к тому, что они споткнутся, упадут и потеряют не только жизнь. Он будет смотреть на нее в недоумении, а она будет ловить каждый его взгляд, каждое подергивание мускулом на лице, когда жизнь покинет его тело.
Бредли появилась в холле телецентра не сразу. Неудобные туфли болтались у нее в руках, а босые, грязные ноги прикрывало длинное платье. Женщина остановилась у колоны, дожидаясь, когда полковник останется один.
- Чудеса? Отнюдь. - начала она ровно. - Это ангел, - она раскрыла сразу все карты, потому не спешила подходить к полковнику близко. - Он притащил меня сюда, хотел убить, но я сбежала. Вот так я оказалась посреди пустыни. - тихий, обиженный и немного подрагивающий голос женщины был призван если не разжалобить того, кто был перед ней, то хотя бы убедить демона, что она не врет. Она ведь и не врала, а кровавая отметина на лице отлично приукрашивала ее историю. - Я не думала, что он окажется здесь.
Бредли всегда забавляла игра в невинность. Ее внешность никаким образом не вкладывала в головы мужчин мысль о том, что она может быть опасна. Красивая женщина, предпочитающая не тяжелый труд, а подушку с бантиком. Все видели в ней куколку ровно до тех пор, пока не натыкались на ее стены, на ее когти, которыми она рвала своих врагов. В основном это были мужчины, ведь, как ни крути, сильный пол, получивший власть в этом мире, редко обращал внимание на что-то кроме себя. Полковник не знал, кто был перед ним. Союзница? Враг? Просто женщина, которая хотела ласки и защиты? Ничего из этого не подошло, никто из них не знал, что пригрел змею у себя на груди.
- Он явится сегодня. Должен. Бравый солдат решил разобраться во всем, решить... проблему. Как глупо с его стороны. Угрожать, совершенно не имея представления о том, кто вы. Он считает вас низшим демоном, и хочет остановить. Я видела ангела впервые, но если они все такие, то их ждет очень быстрое истребление. Их наделили силой, но не мозгами. - женщина остановилась перед полковником и сцепила руки за спиной, уподобившись одному из его солдат, что отчитывались перед ним. - Полковник Халед, этот ангел представляет опасность не только для меня, но и для вас. Его нельзя отпускать. Если он уйдет, то он объявит о вас наверху, и тогда по вашу душу явится целая армия. Этот... ангел... считает, что я ему помогаю. Я должна загнать вас в ловушку для него. Сегодня.
Аммут замолчала и выждала пару секунд, не отрывая глаз от мужчины. - Его можно убить. Очень просто. Он... не знает ничего.
Нефилима не интересовала ни победа ангела, ни триумф демона. В этой расовой склоке она не собиралась принимать участие, хотела, чтобы они просто перебили друг друга, а она, если потребуется, добьет того, кто останется в живых. Женщину интересовала стрела, клинок ангела, душа самосожженца и ее собственная жизнь. Ангел был опасен одним своим существованием, а Халед был противен Аммут до мозга костей просто за то, что был властным мужчиной.
За пределами здания, в узком переулке, который прятали тени, дорога была устелена безжизненными телами тех, кто скрывался от полиции, армии, от телекамер. Все они отдали Аммут свою жизнь, что теперь текла несметным потоком силы в ее жилах. Сейчас женщина была способна на многое, но она просто подчинилась их правилам. - Полковник, вместе с вами мы сможем добиться многого. Просто нужно убрать с дороги препятствие. Ваша власть и моя сила... Это будет потрясающий союз... Как сегодня, - горячая женская рука коснулась колючей щеки и плавным движением переместилась ниже, к шее, груди, она блуждала по его телу изучающе, пока пухлые женские губы дарили мужчине горячие и тяжелые поцелуи.

Стены холла в особняке Халеда пестрили египетской защитой Аммут, написанной людской кровью подручных полковника. Это был бессмысленный набор знаков, которые приобретали смысл только в случае уничтожения одного из них. Пожирательница, наслаждаясь ночной прохладой Египта, снова облачилась в наряд, подаренный ей ангелом. Белый флаг? Вряд ли. Легкая струящаяся ткань пришлась женщине по вкусу больше, чем тесное и колючее платье, родом из-под местных традиций. Возможно, эта театральщина достойна большего внимания, и может быть убитые нефилимом люди, что искалеченными фигурами были разбросаны по полу холла произведут должное впечатление не только на Халеда. Не пытаясь оттереть кровь с рук, лица, Бредли покорно дожидалась ангела, уничтожая часть енохианских символов, чтобы небесный почувствовал полную мощь здесь. И когда, и если, он явится, то полковник Халед будет ждать его за дверью в той самой ловушке, которой обучил ее ангел.

- Иногда меня пугает твоя помощь, Бредли.
- Но все же это помощь, - ответила женщина, не отпуская взглядом символы на стене. Она любовалась собственным произведением искусства, с которого тонкими струйками стекала свежая, ароматная кровь. - Ты же помнишь об этом? И не я одна отнимаю жизни, не правда ли? - она чувствовала его Ба очень четко и жалела, что не могла вот так просто отнять его жизненную силу, насытиться тем, что питает его сущность. За свое существование Бредли неоднократно утоляла свое любопытство до тех пор, пока просто не устала, сейчас же перед ней было нечто иное.
Вопрос про пентаграмму Бредли опустила, и повернулась к ангелу. Тот был полон решимости, как и его соперник.
- Знаешь, ангел, у меня ведь отличная память, - стараясь пока что держаться от мужчины подальше, Бредли прошлась вдоль стены, чувствуя, как ее ступни утопают в крови. Легкое шуршание платья о голое тело и практически идеальная тишина вокруг окутывали этот вечер какой-то захватывающей магией, неизбежностью конца, и женщина не знала — чьего именно. Сила ее опьяняла, новые ощущения пленили ее разум, и если раньше она была осторожна, то сейчас, зная, с кем имеет дело, об осторожности речи не было. - Я никогда не видела прежде таких заклинаний, но... благодаря тебе, и разумеется, Нейт... - женщина запнулась и аккуратно подошла к одному из тел. Окунув ладонь в зияющую дыру на мужской груди Бредли окрасила кожу свежей кровью и вернулась к знакам. Она провела пальцами по уже засохшему первому слою крови, оставляя там четыре узких красных полосы, довершая защиту, идентичную защите в храме богини. - Я все думала, что вас связывает... - размышляла женщина, подходя к ангелу. - Рай и ад, добро и зло, каноны этого мира в извечной схватке, как тривиально. Но я помогаю тебе... - съязвила блондинка и подняла руки только для того, чтобы в пренебрежительной манере вытереть кровь со своих рук об одежду ангела. - Я никогда не считала себя бессильной. И наслаждаться подчинением не намерена. Ни тебе, ни ему. Ты такой же, как он, - ядовито и быстро прошипела Аммут ангелу. Способна ли она была тягаться с демоном или ангелом Аммут не знала, но ощущала острую необходимость в той самой победе и мести. Эта ситуация действовала на нее странным образом, как и сила, что она получила от человеческих душ. Мисс Бредли Рэй осталась на другом континенте и Аммут по ней скучала, желала вернуть ее себе, но для этого нужно было покончить со всем здесь. Мужское начало было разрушительным, а женщины не проигрывали войн по одной простой причине. Огромной силы удар обрушивается на ангела болезненным напоминанием о его поступке, и о да, она могла с ним тягаться. Проломившаяся под весом ангела двустворчатая дверь разлетелась в щепки, забирая с собой кровавый шлейф в воздухе, что потянулся вслед за свежим ночным воздухом в соседнюю комнату. Кинув взгляд на неактивную защиту на стенах, Бредли пошла следом, туда, куда "отправила" ангела. В просторном, отлично обставленном и убранном холле тут же воцарил беспорядок, на который со стены смотрел все тот же сын Господа. Женщине, любивший идеальную чистоту и предметы искусства, на какую-то секунду стало жаль разбитых ваз, ручной работы столиков и вымощенного мрамором пола, который вот-вот зальет кровь. Но будущее искусство было куда приятнее.
- Ты считаешь я настолько глупа, чтобы идти у тебя на поводу? - Бредли смерила его насмешливой улыбкой и коротко подмигнула, остановившись у стены. Нефилим наблюдала, как комнату заполняют демоны полковника, окружают незваного гостя. Аммут же ждала виновника торжества и если ангелу женщина не могла причинить вреда, то даже в выгоревшей почве ада ее магия могла пустить свои ростки. - Полковник! - громко проговорила Бредли, не отрываясь от ангела. Аммут чувствовала их сходство, но не могла понять его истоков, но у демона, в отличие от ангела, была уязвимость перед ней. И женщина надеялась, что все пойдет так, как нужно ей, что стрела, которую половник себе присвоил, не окажется в теле ангела, а все же достанется ей. Женщина не встревала, молчала, наблюдая за тем, что вот-вот начнется, она все еще смотрела на ангела, но все ее сознание было направлено на черноглазых, в головах которых начинало закрадываться призрачное сомнение, мелькающие редкие образы опасности, что норовила вынырнуть из-за спины и цапнуть за горло, отобрать жизнь. Шершавые голоса касались слуха подручных Халеда очень осторожно, плавно и ненавязчиво, тонкой ниточкой обволакивая их шеи и заставляя бояться, оглядываться, мешкать, совершенно естественно, ведь перед ними был невероятной силы небесный воин. Аммут хотела растерзать сознание полковника Халеда на куски, внушить ему самые страшные кошмары, на которые было способно ее воображение, но она не стала, и просто покорной слугой стояла в отдалении, в полной готовности помочь ему.

Аммут просто застряла. Можно было вообразить, что богатый дом оказался ее клеткой, что над головой просто держал секиру палач, не давая выбора. Но на самом деле она просто не могла разорвать кольцо, вырваться из замкнутого круга, и словно уроборос кусала себя за хвост, обретала силу, теряла ее, набирала вновь, с каждой секундой отдалялась от ... своего спасения. Своей жизни. Себя. Окуналась сознанием в ту тьму, из которой едва выкарабкалась. Падала туда.
Буквально.
Оживший пол под ее ногами и вибрации, что волнами прокатывались через все тело, оглушали, сбивали с толку, заставляли женщину цепляться руками за воздух и прижиматься к ближайшей стене, чтобы просто не рухнуть на пол. Мечущийся ошпаренными волками взгляд бегал туда-сюда - с ангела на отверстие в стене, за которым виднелась ее защита, по стенам особняка, что стелились вверх над ее головой. Все исчезало. С каждым новым ударом ангела и каждой новой волной разрушительной ангельской магии очертания надписей становились тоньше, выгорали, словно фитильки, пока не погасли вовсе.
Нет. Нет. Нет.
А потом она вместе со звоном вылетевших из окон стекол, упала в ту темноту, которой так страшилась. Бредли словно бросили в кипящее масло, а потом подожгли емкость, и на какую-то слишком короткую секунду она подумала, что та самая тьма останется ее пристанищем навсегда. До тех пор, пока боль не вернулась к ней новой волной, сперла дыхание и заставила от ужаса широко открыть глаза и вдохнуть. Аммут увидела перед собой мраморный пол, холодный и шершавый, к которому она прижималась щекой, женщина ощущала всем телом остужающую ее прохладу и то самое мерзкое чувство, что было хорошо лишь тем, что доказывало — она жива. Мутнеющий взгляд сосредоточился на двух фигурах перед ней. Зал пустовал. В нем практически не было жизни. Лишь они двое.
Братья?
И женщина, что водила дрожащими ладонями по шершавому, запыленному полу, упиралась в поверхность, отдирая свое тело от земли. Не получалось, а кожу щипало. Так сильно, будто под ее тонким слоем копошилась сотня скарабеев, что изголодались и пожирали даже ее плоть. Коротко простонав Аммут подняла руку, чтобы посмотреть, что было источником того самого чувства. Ее глаза округлились, а из сжатых губ сорвался жалобный, истеричный и долгий стон удивления и ужаса. Вся ее кожа была повреждена — маленькие, будто уколы иголками ранки, из них капельками сочилась ее кровь. Красная жидкость проступала через поры и стекала по рукам, ногами, телу, соединялась в ручейки, орошала пол и платье, что багровым полотном прилипло к ее телу. Сила — физическая, жизненная, эмоциональна, казалось, вытекала из тела вместе с кровью через кожу, что выжег изнутри ее собственный огонь.
- Мы с тобой одной крови, остальные… они никто. - донеслось до слуха женщины, когда она все же осмелилась оторваться от собственных рук. То самое "единое", что видела Бредли в этих двоих, сейчас не имело для нее никакого значения. Их разговоры, их цели, их... родство и прошлое были противны нефилиму, она слышала эти истории много раз, каждый коверкал ее по своему, каждый искал там свет и тьму, но она помнила все иначе. Знала, на что были способны демоны. Узнала, на что способен ангел. Слова Халеда застревали в голове у женщины противными напоминаниями голоса ее прошлого хозяина, а все это вызывало злость... ужас повторения ее прошлого, которое, как когда-то заметил ангел - и не ошибся — было ей хуже смерти.
- Убей его, - шепчет Аммут не отрывая глаз от мужчины. Ей едва хватало сил, чтобы хоть немного приподняться, но она и не хотела — ей было достаточно всего одного взгляда в глаза Халеду, чтобы тот... оказался в темноте. Абсолютной. Ни единого проблеска света, ни единого образа, черная бесконечность и звуки. Голоса присутствующих, шаги, запахи. Но не зрение. Аммут не была способна сейчас на яркие картины расправы или же другие ужасы, которые она обычно внушала своим жертвам. Просто темнота, то, чего она до ужаса боялась сама. И нефилим не знала, подействует ли это на демона, хватит ли ее магии надолго, дабы обмануть его сознание настолько, чтобы тот пустил ее глубже в свой разум.

- Вставай!
Бредли мешкала и озиралась по сторонам, осторожно вслушиваясь в голоса за пределами особняка, которые, наконец стали слышны, едва все стихло. Женская рука уверенно трясет ангела за плечо, нет, она даже не пытается его поднять... просто чтобы... вернуть его в реальность. А она нагоняла очень быстро, и если ангелу будет достаточно просто исчезнуть, то Бредли такими способностями похвастаться не могла. - Вставай же, - женщина присаживается рядом, - здесь скоро будет очень много посторонних. То, что вы тут устроили, сойдет за теракт, за расправу, методам полковника есть кому противиться. Нам нужно исчезнуть! - попыталась достучаться до ангела Аммут, и еще сильнее сжала его плечо. Может быть боль вернет его внимание к ней. - Ты не можешь бросить меня здесь! - уверенно заявила она и умоляюще изогнула брови. - Давай же, оставь это, у тебя не было выбора. - зло говорила она, все же опасаясь, что неутихшая ярость ангела потянет его довершить то, что он не сделал на площади.
Бредли прекрасно понимала ситуацию, результат которой сейчас лежал у ее ног, она понимала ощущения ангела, и искренне удивилась тому, что на его до этого безукоризненно белом листе эмоций все же появились несколько черных строк. У нефилимской твари, которую все пытались уничтожить, тоже была семья, были друзья и близкие, по своему прекрасны, но и ужасны настолько, что их уничтожили. Женщина сейчас без колебания бы отняла жизнь любого из ее семьи только бы сберечь свою жизнь, но это не значило, что она не чувствовала скорби. Аммут была чудовищем, но ничего из того, что было дано человеку, не было ей чуждо, она могла испытывать боль, страх, могла быть преданной и даже по своему любить. Только вот она не показывала этого никому, даже себе, и уже, казалось, забыла, что может что-то испытывать. Из-за ангела она вспомнила все это и ненавидела мужчину за это, в ней сейчас говорили боль и страх, те чувства, которые она испытала будто впервые. И нефилим была готова убить его за это.
Она прижимала к груди свалившийся со стены коптский крест, хилый гвоздь от которого удержался от всех издевательств над стенами демонской обители и свалился под ноги женщине под самый конец. Плутания в темнице Осириса сквозь тьму и извращенное небытие научили нефилима чувствовать, выявлять те остатки Ба, которые отправляли ей на подпитку боги. Те остатки душ, за счет которых жизнь в нефилиме поддерживали на грани постоянного голода, она научилась чувствовать досконально, как и ту вереницу энергии, что вела ее к кресту. Она доподлинно не знала, что оказалось у нее в руке, и посему решила сохранить.
Разгромленный особняк, тела по всему периметру с совершенно зверскими следами расправы, свойственны больше разъяренному и голодному зверю, нежели недовольным крестьянам, будут пестрить на первых полосах газет и на всех экранах — женщина не сомневалась. Ее лицо не должно было стать частью этих историй желтой прессы, каналов, что аукнулось бы ей не только здесь. А мысль выбраться из особняка она оставила только потому, что ее внешний вид привлечет внимание больше, чем многое здесь. - Я помогла тебе! - сказала блондинка, сомневаясь, что ангел ей поверит. Но она действительно помогла, только потому что доверяла ему больше, чем полковнику Халеду. Аммут не была наивной, и в пору было притворяться такой перед тем, кто поверил, что это так. Полковник не оставил бы ее в живых, сейчас у нее был шанс, мизерный, но все же этого хватало.
В отдаленных частях дворца послышались мужские крики, приказ оцепить периметр, зайти со всех сторон и не давать никому выйти. Аммут упустила свой шанс на побег и сейчас только оглядывалась по сторонам, прислушиваясь к нарастающему топоту армейских сапог, что отлунивали от пустых стен дома.
- Унеси меня отсюда, - или я сверну шеи всем, кто войдет в это здание, - дополнило сознание Аммут ее слова. Если ангел оставит ее здесь на суд людей, охотников, что потянутся разбираться в происходящем, то она сделает именно то, что хотела. Чего жаждал Халед — она сотрет с лица земли весь это жалкий город.
- Заходим! - уверенный голос за стеной прозвучал коротким и близким приказом, заставив Бредли повернуть голову к дыре в стене, за которой мельтешили ночные тени подкрадывающихся к эпицентру теракта солдат.