Ахтунг! Многа имоцый. И да, я нарушила правила, пост больше страницы, но it hurts so much и все дела.
Hot summer nights mid July,
When you and I were forever wild.
The crazy days, the city lights
The way you'd play with me like a child.
'Young And Beautiful" by Lana Del Rey
Don't you ever say I just walked away
I will always want you.
"Wrecking Ball" by Miley Cyrus.
- Что ж, это похвально, - холодно заметила праматерь на слова Августа о супруге. В глубине души она надеялась, что кольца будет недостаточно. Ей хотелось вырвать его доброе сердце и выдавить из него эту любовь в чашу, как сок из созревшего плода. Сперва он начал было раздражать, как и любой, кто смел Нааме перечить. Если бы им довелось встретиться при других обстоятельствах, демоница бросилась бы в словесную атаку, стегала его злыми жестокими словами, пропитанными кровью, пока не сломала бы этого смиренного святошу. Но теперь в его речах она увидела свою правоту. Да, Кросс действительно преподнёс третий ингредиент на блюдечке. Раздражение прошло, и женщина смотрела на Августа уже не как на дерзнувшего усомниться в её правоте, а как на диковинную зверушку. Он был будто из другого мира, который хрустнул и рассыпался под ногой праматери.
- Расскажите мне обо всём, прошу. Я помогу вам в любом случае, но, быть может, вы хотите сказать что-то ещё? Сейчас самое время.
Наама сомневается. Есть ли смысл рассказывать ему истинные причины случившегося? Он ведь простой смертный человечишко, как понять ему то, что хранит в себе существо, которое живёт уже восемь тысяч лет? Но расчёт подталкивает её к мысли о том, что, только рассказав всё, она может отговорить его жертвовать своей любовью. А если не получится, то он забудет её слова, будто ничего и не было. Доверие с предосторожностью – как это в духе такой интриганки.
- Сядьте уже, - нервно бросает праматерь мужчине и убирает руки за спину. Она не хочет, чтобы он к ней прикасался, поэтому делает несколько шагов в темноту сцены. Туда, где он не сможет разглядеть её лицо. Наама скрывается во мраке, всё ещё наблюдая за мужчиной. Она оглядывается, пытаясь разобрать в темноте хоть что-то, но вскоре бросает эту бессмысленную затею, позволяя чёрной глубине захватить себя и растворить в себе, оставив только голос.
- Сильны любовь и слава смертных дней. И красота сильна. Но смерть сильней.
Но так ли это в вашем случае? Ответ прекрасно известен нам обоим. Ведь вам дороже власть.Я много чего пережила, но к делу, пожалуй, относится лишь то, что я – последняя королева Ада. С тех пор, как я перестала быть человеком, я только и делала, что добивалась власти и использовала её, чтобы получить ещё больше власти.
Но каков толк в мимолётной иллюзии счастья, если я смотрю на вас, а вы любуетесь властью?Но Азраил никакого отношения к моим дурным наклонностям не имеет. Наоборот… - голос дрогнул и стих. Наама набрала в грудь побольше воздуха и сжала кулаки, с наслаждением чувствуя, как ногти впиваются в огрубевшую кожу ладоней. Несколько секунд абсолютной тишины: ни вздоха, ни мысли, ни стука сердца, ничего. Сейчас, вот-вот должно отпустить. Она выдыхает через чуть приоткрытый рот, после встряхивает головой и подушечками пальцев касается кожи на ладонях там, где до сегодняшнего дня они были вспороты поперёк восемью маленькими шрамами-полумесяцами – по четыре на каждую руку. Теперь их нет, но кожу покалывает всё так же. – Обманом и лаской, мудростью и строгостью он заставил меня остановить этот кровавый танец. Я не перестала ценить всё, что имела и хотела приобрести, но он... Не думаю, что вы поймёте, - на сцене снова воцарилось молчание. Женщина тряхнула головой и продолжила. – Случилось так, что он покинул меня. Его долг всегда был на первом месте. Он же архангел, он создан с этим, а против своей природы идти бессмысленно!.. Упрекнула бы я его? Никогда, – в словах звучали нотки отчаяния. Вы можете возразить, указать мне на мой долг и на то, что я покинул вас ради него. Что ж, резонно. Но долг не губил во мне того, кем я являюсь, и уж явно не отравлял вам существование.– Разумеется, я была готова ждать! Но обстоятельства вынудили меня занять трон Ада. Я поспешила написать Азраилу, чтобы предотвратить недоразумения. Я объяснила, каким тяжким бременем для меня становится корона, и что я по-прежнему жду нашей встречи. Чтоб я сдохла, если в том письме было хоть слово неправды. Ответ не заставил себя ждать, - Наама со стоном садится на грязный пол, прижимается спиной и плечами к стене и смотрит в чёрную пустоту. Строки его ответа сами возникают в её сознании – ведь времени выучить их у неё было предостаточно. Как часто она оставалась в своих роскошных апартаментах наедине с его письмом и чувствовала, что в комнате на самом деле присутствуют двое – она и его почти осязаемая ненависть. – «Я пытался смотреть на вас другими глазами, увидеть красоту за маской чудовища, поверить в то, что вы, даже вы способны хотя бы ненадолго отставить это притворство и позволить себе думать о чём-то помимо своей гордыни. Тогда я ошибся в первый раз», - её голос становится тише, а дыхание перехватывает. Сколько ни пытайся, а повторить это спокойно не получается. – Он не поверил в то, что я могу измениться, и упрекнуть его за это нельзя. «Вы были дурной распутной девкой, жаждущей власти, когда мы увиделись впервые. Ею вы и остались». И я… я очень хотела разозлиться и возненавидеть его, чтобы отомстить, вонзить ему клинок в сердце и наслаждаться его последними секундами. Но я не смогла.
Мы, несомненно, увидимся вновь. В конце времён я приду за вами. Но я больше не буду вашим другом, скорее наоборот, стану тем, кем был всегда - смертью.- Мы встретились с ним в конце времён, как и было предначертано. Никто не говорил, что я не могу приблизить этот конец. Это я и сделала, использовав все свои силы и ресурсы. У королевы Ада таковых достаточно. Я дала этому миру то, чего он заслуживал – войну, агонию и гибель. Иначе он бы просто не пришёл. У меня не было выбора, - голос, что жёстко и властно чеканил слова несколько секунд назад, стал тихим и робким. – Боюсь только, что ему уже всё равно. Я поступила, как чудовище, коим и являюсь. Я не хочу склеивать этот мир заново. И прощение мне не нужно. Мне нужен мой Азраил.